Летопись

2 октября Л.Толстой пишет А.Файфильду, заведующему английским филиалом издательства “Свободное слово”: “Издавая так, как вы издаете, вы исполняете самое близкое моему сердцу желание иметь своим читателем большую публику, рабочего, трудящегося человека и подвергнуть свои мысли его решающему суду”…

2 октября Л.Толстой пишет А.Файфильду, заведующему английским филиалом издательства “Свободное слово”: “Издавая так, как вы издаете, вы исполняете самое близкое моему сердцу желание иметь своим читателем большую публику, рабочего, трудящегося человека и подвергнуть свои мысли его решающему суду” (т. 72, с. 473).

8 октября М.Горький и В.А.Поссе посещают Л.Толстого в Ясной Поляне. 11—12 октября Горький писал А.П.Чехову: “Статьи Льва Николаевича “Рабство нашего времени”, “В чем корень зла?” и “Не убий” — произвели на меня впечатление наивных сочинений гимназиста. Так все это плохо, так ненужно, однообразно и тяжело,…

8 октября М.Горький и В.А.Поссе посещают Л.Толстого в Ясной Поляне. 11—12 октября Горький писал А.П.Чехову: “Статьи Льва Николаевича “Рабство нашего времени”, “В чем корень зла?” и “Не убий” — произвели на меня впечатление наивных сочинений гимназиста. Так все это плохо, так ненужно, однообразно и тяжело, и так не идет к нему. Но когда он, Л.Н, начал говорить о Мамине — это было чорт знает как хорошо, ярко, верно, сильно! И когда он начал передавать содержание “Отца Сергия” ... я слушал рассказ, ошеломленный и красотой изложения, и простотой, и идеей” (Письма, т. 2. М., 1997, с. 62).

Леонид Андреев — “Первый гонорар” (Кур., 10 и 12 окт.); “Рассказ о Сергее Петровиче” (“Жизнь”, N 10). Второй рассказ автор считал наиболее значительным из своих ранних произведений (письмо к А.А.Измайлову от апр. 1901 г. Р. Л., 1962, N 3, с. 195). ““Рассказ о Сергее Петровиче” — писал в октябре 1901 г. Горький…

Леонид Андреев — “Первый гонорар” (Кур., 10 и 12 окт.); “Рассказ о Сергее Петровиче” (“Жизнь”, N 10).

Второй рассказ автор считал наиболее значительным из своих ранних произведений (письмо к А.А.Измайлову от апр. 1901 г. Р. Л., 1962, N 3, с. 195). ““Рассказ о Сергее Петровиче” — писал в октябре 1901 г. Горький автору,— хорошая, умная и тонкая вещь,— представьте! Раньше это не нравилось мне, а теперь вот прочитал и сказал — ого!” (Письма, т. 2. М., 1997, с. 170).

Изображая “неспособное к жизни существо”, Л.Андреев не относится к людям “злобно-раздражительно”, но герой его “взят без всякого отношения ко времени и пространству”, не показана общественная атмосфера реакции, на фоне которой была бы понятна его смерть (И. [И.Н.Игнатов], Р. Вед., 18 ноября). В.Г.Подарский [Н.С.Русанов] считал, что “Рассказ о Сергее Петровиче” не отличается психологической убедительностью (Р. Бог., N 12). “В слепой и равнодушной силе, рождающей и убивающей нас, нечего искать разума и справедливости — таков итог наблюдений и впечатлений нашего автора. Но человек может внести в то кольцо, которым смыкается жизнь и смерть,— и разум, и справедливость. Сумел же,— по своему, конечно,— разрешить задачу жизни и смерти Сергей Петрович” (Н.К.Михайловский, Р. Бог., 1901, N 11).

10 октября в Москве отмечалось 40-летие литературной деятельности П.Д.Боборыкина. Сам юбиляр сказал, что 40 лет литературного служения сопровождались 25-ю годами глумления и 15-ю — пренебрежения. Накануне, 9 октября, в Малом театре состоялась премьера пьесы Боборыкина “Накипь” (см. наст. Летопись,…

10 октября в Москве отмечалось 40-летие литературной деятельности П.Д.Боборыкина. Сам юбиляр сказал, что 40 лет литературного служения сопровождались 25-ю годами глумления и 15-ю — пренебрежения. Накануне, 9 октября, в Малом театре состоялась премьера пьесы Боборыкина “Накипь” (см. наст. Летопись, декабрь 1899 г.), на которой после четвертого акта часть публики выразила свое неодобрение (Н.Рок [Н.О.Ракшанин], Нов., 14 окт.). “На юбилее Боборыкина занимались преимущественно итогами количественными... За сорок лет им написано 100 томов... творчество измерили кубическими метрами и разошлись по своим делам”; это “художник-корреспондент” без “руководящей идеи”, однако необходимый наряду с “художниками-учителями” (Андреевич [Е.А.Соловьев], “Жизнь”, N 12). Боборыкин всегда тревожил “сонную, заплесневелую жизнь”; в “Накипи” “затронул три самые живые, яркие и крупные проблемы... современности: декадентство, капитализм и ницшеанство” и предложил всего один путь бегства от них — помощь голодающим (James Lynch [Л.Н.Андреев], Кур., 15 окт.). Внушает уважение “несокрушимая энергия, жизнерадостность его писательского дарования”, умение “нарисовать новую и яркую картину” (А.Б. [А.И.Богданович], Мир Б., N 11). “Типичный интеллигент-эклектик” (А.Басаргин [А.И.Введенский], “Писатель без литературного облика”, Моск. Вед., 15 окт.). Боборыкин “изображает смену наших общественных настроений”; в этом “вся сила и все значение” его. Недостаток его таланта “не внешний, а внутренний... У него нет любви и ненависти... к своим героям... Он зоркий, но хладнокровный, любопытный, но равнодушный наблюдатель” (Кн. Нед., N 11, “Месяц о Боборыкине”). “Вместо серьезной критики произведения его встречали чаще молчание, или насмешку”, хотя его право на внимание публики росло с каждым годом. “Сторонник, в принципе, авторского бесстрастия и объективизма, он на самом деле относился к изображаемому им далеко не безразлично” (Вест. Евр., N 11, Из общ. хроники). В статье, посвященной 40-летию литературной деятельности Боборыкина, З.А.Венгерова отмечала, что в противоположность западным романистам он — оптимист, “верит в человека”, и в этом свойстве заключен его главный недостаток, ибо для того, чтобы обличать темные стороны жизни, “необходимо верить в истину, лежащую вне человека”, в противном случае “художественное творчество сводится к исторической летописи” (Обр., NN 11, 12).

15 октября Л.Н.Толстой пишет дочери, М.Л.Оболенской: “Последние дни густо шел литератор. Началось с Веселитской, потом молодой марксист Тотомьянц из “Северного курьера”, потом Поссе, редактор “Жизни”, потом Горький, потом Немирович-Данченко. Это все от того, что прошел слух, что я написал драму,…

15 октября Л.Н.Толстой пишет дочери, М.Л.Оболенской: “Последние дни густо шел литератор. Началось с Веселитской, потом молодой марксист Тотомьянц из “Северного курьера”, потом Поссе, редактор “Жизни”, потом Горький, потом Немирович-Данченко. Это все от того, что прошел слух, что я написал драму, а я только набросал” (т. 72, с. 487).

28 октября Чехов и Горький присутствуют на спектакле “Чайка” в Художественном театре. В антракте произошло объяснение Горького с частью зрителей, слишком назойливо выражавших свое любопытство к нему. Газеты раздули этот “инцидент”, искажая смысл слов, произнесенных Горьким, и обвиняя его в грубости…

28 октября Чехов и Горький присутствуют на спектакле “Чайка” в Художественном театре. В антракте произошло объяснение Горького с частью зрителей, слишком назойливо выражавших свое любопытство к нему. Газеты раздули этот “инцидент”, искажая смысл слов, произнесенных Горьким, и обвиняя его в грубости и бестактности. Чехов в письме к А.С.Суворину от 16 ноября протестовал против того, что писали об этом “инциденте” в “Новом времени” разные “очевидцы”. 18 ноября в “Северном курьере” появилось письмо в редакцию Горького, перепечатанное затем многими газетами. В нем Горький передавал действительное содержание своего обращения к публике, которая, “слушая полную огромного содержания пьесу Чехова, в антракте занималась пустяками”, и выражал недоумение по поводу острого внимания прессы к этому “пустяковому происшествию”. Разговор об “инциденте” не прекращался весь ноябрь. Были в печати и выступления в защиту Горького (Кур., 15 и 17 ноября, Л.-в [Л.Н.Андреев] и Н.Д.Телешов). Слово-Глаголь [С.С.Гусев] писал, что Горький, “поговорив с москвичами, сейчас же садится за статью о “писателе, который зазнался”, и разрабатывает в ней сюжет, им самим нечаянно выдвинутый и по нечаянности же названный им сущим пустяком” (Од. Нов., 26 ноября).

Ив.Бунин — “Листопад. Осенняя поэма”, с посвящением М.Горькому, и рассказ “Антоновские яблоки” (Картины из книги “Эпитафии”) (“Жизнь”, N 10). Бунин пишет “красиво, умно, красочно, читаешь его с удовольствием и все никак не можешь дочитаться до главного”, так как он “описывает все, что попадается по…

Ив.Бунин — “Листопад. Осенняя поэма”, с посвящением М.Горькому, и рассказ “Антоновские яблоки” (Картины из книги “Эпитафии”) (“Жизнь”, N 10).

Бунин пишет “красиво, умно, красочно, читаешь его с удовольствием и все никак не можешь дочитаться до главного”, так как он “описывает все, что попадается по руку”. “Настроения” у него искренние, но “как много ему нужно строк и строчек, чтоб выразить их” (Неизвестный [И.Н.Потапенко], Рос., 10 ноября). “Старая полоса русской жизни в ее поэтических чертах, поэзия “дворянских гнезд” оживает в набросках г. Бунина. Но эти гнезда давно уже разорены или разоряются неумолимым напором новой экономической жизни... Какой общественный смысл имеет эта идеализация впечатлений времени и среды, от идеала очень далеких?” Однако “элегичность” тона можно простить Бунину, так как он все же “хоронит прошлое, как милое его сердцу” (Ч.Ветринский, Н. Л., 11 ноября). Рассказ Бунина напоминает “лучшие страницы воспоминаний С.Т.Аксакова”; несмотря “на грустные изменения”, автор все же улавливает “связь между прежней и теперешней жизнью” (Кн. Нед., N 12, “Идиллия старинного быта”).

“А еще большее спасибо за “Яблоки”,— писал М.Горький Бунину около 25 ноября.— Это — хорошо. Тут Иван Бунин, как молодой бог, спел. Красиво, сочно, задушевно. ...Злой и глупый отзыв Потапенко в “России” — смешон. Недурно написал Чешихин-Ветринский в “Нижегородском листке”...” (Письма, т. 2. М., 1997, с. 72).

А.М.Федоров — драма “Старый дом” (“Жизнь”, N 10). В основном конфликте пьесы между выродившимся дворянином Палаузовым, хозяином “старого дома”, и потомком крепостных крестьян Силуяновым, олицетворяющим новые, демократические силы жизни, критика не без основания видела отзвуки горьковского “Мужика”.…

А.М.Федоров — драма “Старый дом” (“Жизнь”, N 10).

В основном конфликте пьесы между выродившимся дворянином Палаузовым, хозяином “старого дома”, и потомком крепостных крестьян Силуяновым, олицетворяющим новые, демократические силы жизни, критика не без основания видела отзвуки горьковского “Мужика”. В монологах Силуянова находили прямые совпадения с высказываниями Шебуева (И. [И.Н.Игнатов], Р. Вед., 18 ноября; А.Б. [А.И.Богданович], Мир Б., N 12). Критика отмечала также подражательный характер пьесы, испытавшей на себе самые разные влияния: Чехова и Потехина, Метерлинка и д'Аннунцио (Неизвестный [И.Н.Потапенко], Рос., 10 ноября; Кн. Нед., N 12, “Модная подражательность”; В.Г.Подарский [Н.С.Русанов], Р. Бог., N 12; Я.А.Ф-ин [Фейгин] “Письмо о современном искусстве”, Р. Мысль, 1901, N 1).

П.Ф.Гриневич [Якубович] — “Надсон и его неизданные стихотворения” (Р. Бог., NN 9 и 10). Начиная с 1887 г. стихи Надсона издаются почти каждый год по 6000 экз. (Всего — 87100). Этот “феноменальный успех” объясняется тем, что он был не только “певцом больного поколения”, но и “певцом юности”, ее “порываний…

П.Ф.Гриневич [Якубович] — “Надсон и его неизданные стихотворения” (Р. Бог., NN 9 и 10). Начиная с 1887 г. стихи Надсона издаются почти каждый год по 6000 экз. (Всего — 87100). Этот “феноменальный успех” объясняется тем, что он был не только “певцом больного поколения”, но и “певцом юности”, ее “порываний к идеалу”. 15 лет наша поэзия “бессильно бьется в цепях подражания Надсону”, как раньше “в путах некрасовской манеры”. Чтобы выработать “новую оригинальную форму”, нужен “огромный поэтический талант”, а не “мерные звуки” Минского, воспевающего “свободу от долга, чести и любви к родине”, не “дерзновенный стих” Мережковского “над всем, что было до сих пор свято и дорого”, не “гимны Бальмонта — мору, чуме, убийству, палачам и Нерону” и не прочая “уродливая, больничная поэзия вампиров и демонов”.

В.Буренин откликнулся призывом “развенчать легенду” о Надсоне, который хорошо расходится из-за “дешевизны” содержания и цены: это “поэзия гимназистов старшего возраста, кадетов, курсисток, вообще... “зеленой”, недоразвитой публики” (Н. Вр., 27 окт.).

В.Брюсов — “Tertia vigilia. Книга новых стихов. 1897—1900”. М., “Скорпион”, 1900, тираж — 600. В предисловии автор указывал на свои литературные симпатии к Пушкину и Майкову, Тютчеву и Фету, Баратынскому и Некрасову. Главная задача “нового искусства” — “даровать творчеству полную свободу”. В конце…

В.Брюсов — “Tertia vigilia. Книга новых стихов. 1897—1900”. М., “Скорпион”, 1900, тираж — 600. В предисловии автор указывал на свои литературные симпатии к Пушкину и Майкову, Тютчеву и Фету, Баратынскому и Некрасову. Главная задача “нового искусства” — “даровать творчеству полную свободу”.

В конце октября Брюсов дарит книгу находящемуся в Москве Горькому с надписью: “Максиму Горькому, сильному и свободному, жадно любящий его творчество Валерий Брюсов” (ЛЖТ Горького, вып. 1, с. 285). Горький откликнулся на сборник рецензией (Н. Л., 14 ноября): “Относясь к задачам поэзии более серьезно, Брюсов все же и теперь является пред читателем в одеждах странных и эксцентричных, с настроением неуловимым и с явно искусственным пренебрежением к форме и красоте стиха. Он воспевает Гекату и Изиду, посвящает стихи Александру Великому, Кассандре, воспевает Клеопатру, Орфея и многих других покойников, в одном стихотворении разбудил Рамзеса... Стихи Брюсова читать трудно, они шероховаты, подавлены претенциозностью и не остаются в памяти”. Среди удачных стихотворений Горький отмечает “Сказание о разбойнике” и “На новый колокол”, в которых “прекрасно выдержан народный склад речи”.

26 ноября Горький писал Брюсову: “Что Вы читали мою заметку о Ваших стихах, мне, признаться, это неприятно. Заметка — глупая, говоря по совести. А Вы — лучше Ваших стихов пока. Мне искренно хочется, чтоб было наоборот, ибо наоборот — выгоднее для искусства” (Письма, т. 2. М., 1997, с. 73).

8 ноября К.К.Случевский писал Брюсову: “...Неужели Вы не могли поступиться многими вещами... Иногда, при слушании, мне становилось не только досадно, но прямо-таки обидно” (Нов. Лит. Обозр., 1996, N 18, с. 249).

Андреевич [Е.А.Соловьев] отзывался о сборнике Брюсова: “Стихи как стихи; есть даже недурные, звучные, красивые, но все без исключения удивительно ненужные, даже в высшей степени ненужные”. “Здоровый индивидуализм”, который проповедовали 30—40 лет назад, не имеет ничего общего с “хищническим индивидуализмом Мережковского, Минского, Брюсова и Бальмонта, воспринятым у Ницше, Штирнера, Малларме, Метерлинка и др. Этот индивидуализм отъединяет личность от социального процесса и в конце концов не обогащает, а кастрирует ее”, являясь естественным порождением “хищнического капитализма” (“Жизнь”, N 12). “Московские ведомости” (7 ноября) писали, что, оставив “бессмысленные вирши” и пробуя писать “как все”, Брюсов “только наглядным образом выставляет свое литературное убожество”. И.И.Ясинский в безымянной рецензии замечал, что Брюсов не только поэт, но и мыслитель и стоит на верной дороге (Еж. Соч., N 12). П.Ф.Якубович в неподписанной рецензии обращал внимание “на двусмысленное отношение” к поэту “с некоторым... дарованием”, тогда как Бальмонт, Мережковский, Минский и Сологуб “принимаются и публикой и критикой всерьез”; причина в “декадентских претензиях”, сказавшихся и на внешнем виде книги, хотя “внутри есть и кое-что новое” (“Сказание о разбойнике”); по заявленной “равной любви” к русским поэтам он “сделался просто индифферентистом в искусстве” (Р. Бог., 1901, N 3).

В.Саводник утверждал, что “в произведениях Брюсова замечается явное преобладание мысли”. В разделе “Любимцы веков” поэт обращается к величественным образам минувших времен, которые сильнее, чем окружающая действительность, привлекают его внимание, потому что являются “воплощением, олицетворением силы... Упоение силы, могущества, гордости, вот чего ищет поэт в дали минувшего, вот отчего преклоняется с благоговением перед величественными образами царей и героев”. В разделе “Город” “ближайшее будущее представляется поэту в виде громадного бесконечного разросшегося города”; “дряхлое человечество, создавшее “город”, сойдет со сцены, погибнет вместе с своей гордой цивилизацией; придут новые племена, начнется новая, иная жизнь, полная дикой кипучей силы и стихийной свободы” (Р. Вест., 1901, N 9, “Современная русская лирика”).

Впоследствии Брюсов писал в автобиографии: “С “Tertia vigilia” началось мое “признание” как поэта. Впервые в рецензиях на эту книгу ко мне отнеслись как к поэту, а не как к “раритету”, и впервые в печати я прочел о себе похвалы (М.Горького, с которым мне приходилось встречаться лично, И.Ясинского и др.)” (“Русская литература XX века (1890—1910)”, М., 1914, с. 143).

В.Ф.Боцяновский — “Максим Горький. Критико-биографический этюд. С портретом и факсимиле М.Горького”. СПб., тип. А.Суворина, 1901, тираж — 3300. Автор книги собрал и проанализировал критические статьи о Горьком, появившиеся к тому времени в газетах и журналах. 5 ноября Горький писал В.Ф.Боцяновскому:…

В.Ф.Боцяновский — “Максим Горький. Критико-биографический этюд. С портретом и факсимиле М.Горького”. СПб., тип. А.Суворина, 1901, тираж — 3300. Автор книги собрал и проанализировал критические статьи о Горьком, появившиеся к тому времени в газетах и журналах.

5 ноября Горький писал В.Ф.Боцяновскому: “Книга Ваша — нравится мне, ибо в ней есть любовь. Вы, очевидно, очень любите литературу, это сверкает всюду в Вашем очерке... Думаю, однако, что обо мне еще рано писать серьезно и рано возводить меня в величину. Я, кажется, из тех, которые никуда не приходят, а все только идут” (Письма, т. 2. М., 1997, с. 65).

Боцяновский считает биографию Горького “очень важным пособием для объяснения его сочинений”. “Дарование М.Горького не подлежит сомнению”, но судя по тем литературным течениям, которые им увлекаются и с ним сопоставляются (ницшеанство),— на его произведениях отражается “болезненность времени” (Т. [А.Н.Пыпин], Вест. Евр., N 12).