В течение 1892 года вышло три сборника статей Н.Г.Чернышевского, впервые появившиеся в России отдельным изданием. Однако запрет на имя Н.Г.Чернышевского не был еще снят и книги вышли без указания автора, а лишь с пометой “Издание М.Н.Чернышевского”: в марте — “Очерки гоголевского периода” (“Современник”,…
В течение 1892 года вышло три сборника статей Н.Г.Чернышевского, впервые появившиеся в России отдельным изданием. Однако запрет на имя Н.Г.Чернышевского не был еще снят и книги вышли без указания автора, а лишь с пометой “Издание М.Н.Чернышевского”: в марте — “Очерки гоголевского периода” (“Современник”, 1855—1856). СПб., 1892; в сентябре — “Критические статьи” (“Современник”, 1854—1861 гг.). СПб., 1893; в декабре — “Эстетика и поэзия” (“Современник”, 1854—1861 гг.). СПб., 1893; в последний сборник вошла работа Чернышевского “Эстетические отношения искусства к действительности”.
Рецензент “Вестника Европы” (1893, N 2) отметил своевременность появления эстетических трудов Чернышевского, так как современная литература обнаруживает полное забвение “преданий и уроков” прошлого, как со стороны нынешних поклонников чистого искусства — декадентов, так и со стороны “проповедников устоев”. М.А.Протопопов назвал “Очерки гоголевского периода...” “истинной критической историей одного из важнейших фазисов нашей литературы” (Р. Мысль, N 8, отд. II, с. 134), а также откликнулся статьями: “Умная книга” (о втором сборнике) и “Этика и эстетика”, в которой писал: Чернышевский “отлично исполнил отрицательную сторону задачи, с большой проницательностью определил “эстетические отношения искусства к действительности”. Но положительная и важнейшая сторона — определение этических отношений искусства к действительности — оставлена им совершенно в тени” (Р. Мысль, 1893, NN 1 и 4). Об “Очерках гоголевского периода русской литературы” рецензент “Недели” (24 мая) писал, что они “поражают своею необыкновенною дельностью, добросовестностью, ярким и глубоким захватом предмета”. “Исследование об “Эстетических отношениях...” не раз подвергалось суровой и незаслуженной критике”, как родоначальник “антиэстетического” движения; и хотя “эта работа как теоретический трактат не выдерживает критики” и как “руководство для критика или художника” не годится,— она навсегда сохранит свое историческое значение (В.Г., Кн. Нед., N 3). П.П.Перцов в неподписанной рецензии утверждал, что “Критические статьи” “ничего не потеряли от времени”. “А где же враждебная им фаланга? ... Кто теперь читает противников Белинского? Кого интересуют противники Добролюбова до Аполлона Григорьева включительно?” (Р. Бог., N 12, Нов. Кн.). А.Волынский писал, что теоретические рассуждения эстетического трактата Чернышевского “не только устарели, но... никогда не были ни юными, ни жизнеспособными. Это ряд полудетских ошибок мысли”, которые оказали “сильное воздействие на неразвитое сознание русского общества” (С. Вест., N 7, с. 159). По поводу сб. “Критические статьи” А.Волынский заметил, что Чернышевский “совершенно не владел теми эстетическими взглядами, без которых невозможна настоящая литературная оценка” и “чуть не погубил эстетический вкус читающей публики”. “Утилитарная критика бессильна именно потому, что она элементам второстепенным, историческим, житейским, подчиняет то, что... важнее всего — метафизическое начало нравственной свободы, теоретическое представление о природе, общефилософское миросозерцание человека” (С. Вест., 1893, N 1).