Летопись

Ю.Николаев [Говоруха-Отрок] — “Старая погудка на новый лад” (Моск. Вед., 2 июня). Успех в России “жалких и ничтожных произведений” Ибсена — “следствие совершенного литературного невежества... нашего так называемого образованного общества”. Ибсен пользуется приемами старинной мелодрамы для проповеди…

Ю.Николаев [Говоруха-Отрок] — “Старая погудка на новый лад” (Моск. Вед., 2 июня). Успех в России “жалких и ничтожных произведений” Ибсена — “следствие совершенного литературного невежества... нашего так называемого образованного общества”. Ибсен пользуется приемами старинной мелодрамы для проповеди своих “совершенно нелепых тенденций” о лжи всего старого и необходимости свободы — этого плода “разнузданности” современного человека, не способного к христианским чувствам — “любви, смирению, терпению”.

19—20 июня В.Я.Брюсов пишет А.Л.Миропольскому о подготовке 2-го выпуска “Русских символистов”: “Наш сборник должен быть и прекрасен и символичен. Все, что у нас есть, надо превратить в шедевры... Если надо, напишем все вновь! ...Вперед!!! Составляю сборник диктаторской властью”. В летние месяцы Брюсов…

19—20 июня В.Я.Брюсов пишет А.Л.Миропольскому о подготовке 2-го выпуска “Русских символистов”: “Наш сборник должен быть и прекрасен и символичен. Все, что у нас есть, надо превратить в шедевры... Если надо, напишем все вновь! ...Вперед!!! Составляю сборник диктаторской властью”. В летние месяцы Брюсов пишет заметку “О судьбах русской поэзии”: “Вы, критики! Неужели вы вздумали остановить течение истории? Неужели вы не поняли факта, уже совершившегося много раз — старое сменяется новым, мы сменяем вас?.. О, близорукие! Еще посмеется над вами время, если только вас не забудут” (“Искусство”, 1928, т. III, кн. IV, с. 189, 196).

24 июня — запись в дневнике В.Ф.Лазурского: “Лев Николаевич... читал Бодлера, Метерлинка; говорит, что некоторые вещи у них не лишены интереса и своеобразной красоты; но вообще называет это движение болезненным и радуется, что оно у нас не прививается” (ЛЖТ Толстого, с. 139).

24 июня — запись в дневнике В.Ф.Лазурского: “Лев Николаевич... читал Бодлера, Метерлинка; говорит, что некоторые вещи у них не лишены интереса и своеобразной красоты; но вообще называет это движение болезненным и радуется, что оно у нас не прививается” (ЛЖТ Толстого, с. 139).

28 июня А.М.Скабичевский, в письме к А.И.Иванчину-Писареву, отказывается от публикации своей статьи в “Русском богатстве” из-за предлагаемых редакцией изменений: “Мне теперь в пору только помещать свои труды там, где их согласятся принимать мало-мальски снисходительно, в уважение к моим прежним…

28 июня А.М.Скабичевский, в письме к А.И.Иванчину-Писареву, отказывается от публикации своей статьи в “Русском богатстве” из-за предлагаемых редакцией изменений: “Мне теперь в пору только помещать свои труды там, где их согласятся принимать мало-мальски снисходительно, в уважение к моим прежним заслугам. А у вас для меня слишком уж мудрено и как-то вычурно. Чувствую себя в вашей редакции так неловко, как будто заставляют тебя танцевать мазурку, когда у тебя от старости ноги уже заплетаются. Бог с вами со всеми” (ИРЛИ, ф. 181, оп. 3, ед. 330).

П.Д.Боборыкин — роман “Перевал” (Вест. Евр., NN 1—6). Среди героев: “кающийся дворянин” 60-х—70-х гг., потом толстовец, ныне “посредник между капиталом и трудом” при просвещенном фабриканте; “амбарный Сократ”, ницшеанец и антисемит, выступающий против “направленства” и “дряблого морализма”;…

П.Д.Боборыкин — роман “Перевал” (Вест. Евр., NN 1—6). Среди героев: “кающийся дворянин” 60-х—70-х гг., потом толстовец, ныне “посредник между капиталом и трудом” при просвещенном фабриканте; “амбарный Сократ”, ницшеанец и антисемит, выступающий против “направленства” и “дряблого морализма”; “энтузиаст общины”; князь, бывший гегельянец, ныне опростился и отдал землю крестьянам; женщина, перенесшая “мираж любви”, строит школу для народа (все приходят к служению народу во время голода).

Вызвал огромное количество критических отзывов, сопровождавших с января печатание романа и не умолкавших до конца года. Консервативная часть критики, отрицательно оценившая “Василия Теркина”, встретила новый роман более благосклонно. Ю.Николаев [Говоруха-Отрок] усматривал “положительные” стороны романа в изображении “топтания” русской интеллигенции последнего полустолетия (начиная с деятельности Белинского) на одном месте и “пробуждения религиозного настроения” в русском обществе, которое должно положить предел “умственной и нравственной смуте”: “пока народ наш проникнут христианским настроением, никакие социалистические учения... какие бы материальные блага ни сулили впереди, не будут им восприняты”. Самые положительные герои романа — старый гегельянец 40-х годов и молодой дворянин-славянофил — противостоят “глумливому движению последних десятилетий” (Моск. Вед., 24 февр. и 10 марта). “Даже шаблонное творчество г. Боборыкина”, несмотря на его “фельетонную ветренность”, в наше время, “среди нынешних беллетристов-декадентов”, “начинает казаться чем-то необыкновенно порядочным и симпатичным” (В.Буренин, Н. Вр., 22 июля). Шовинистически настроенный критик К-ский [К.П.Медведский] признал роман свидетельством того, что “общество “переваливает”, оставляя позади и шаблонный реализм... и презренную боязнь сознавать себя именно русским, а не чухонско-немецко-жидовско-татарским или “международным” человеком” (Набл., N 8).

Либерально-народническая критика, за исключением неизменного поклонника Боборыкина — А.Скабичевского (Нов., 23 июня, 7 и 14 июля), в основном отрицательно оценила новую попытку Боборыкина “уловить время”. Обозреватель Д.М. указал, что никакого идейного “перевала” в романе нет, показаны не “новые элементы”, характеризующие нарождающуюся эпоху, а все те же “поумневшие” герои, удачно или неудачно снимающие с себя тяжелое бремя общественных идеалов, благородных стремлений и нравственных устоев” (Р. Вед., 16 июня). Л.О[боленский] указал на “брезгливое” отношение писателя к разночинцам и “возвеличивающее” — к дворянской аристократии. Лыжин — просто “бесцельный шатун”, “амбарный Сократ” Кострицын “с философии Ницше “свалился” в законный брак” и весь “перевал” не что иное, как “идейная прострация” героев (“Что такое новый роман г. Боборыкина”, Р. Мысль, N 11). Ив.Иванов резко осудил позицию Боборыкина, оправдывающего героев, бегущих от “направленства”, как от “моровой язвы”, и воспевающего силу и мощь капитала в лице просвещенного фабриканта Кумачева (“Заметки читателя”, Арт., N 7). В статье М.А.Протопопова “Свободное творчество” разоблачается стремление Боборыкина стоять между двумя лагерями. Не осилив изображения общественно-исторического “перевала”, Боборыкин дает ряд частных “перевалов” своих героев. Особый “пункт” Боборыкина — это “формирующаяся русская буржуазия и ее будущая общественно-историческая миссия” (Р. Бог., N 9). Н.К.Михайловский заметил, что Боборыкин “горячо отстаивает принцип “чистого искусства” в своих теоретических статьях и так искусно ниспровергает его в своих романах и повестях” (“Литература и жизнь”, Р. Бог., N 5). И.А.Гофштеттер назвал Боборыкина не “политическим писателем, а только описателем, только хроникером общественных течений”. Показав в “Перевале” “грандиозную картину разброда идеалов” в русском обществе, когда “герои и инвалиды недавней борьбы за высокие отвлеченные идеалы, изверившись в них, ...идут на компромисс с действительностью”, Боборыкин “не дал никакого генезиса этому явлению” и не ответил на поставленный в романе вопрос “что делать?” Устройство столовых для голодающих — это скорее “дело данного исторического момента”, чем определенная программа общественной партии, ибо “естественная задача интеллигенции не в том, чтобы заниматься кормлением голодающего народа, прежде всего в том, чтобы создать такую организацию народного хозяйства, при которой не было бы голодных”. Автор статьи отмечает реакционность новой, “культурной”, русской буржуазии, изображенной в лице Кумачева, отсутствие у нее “каких бы то ни было самобытных политических идеалов” и стремление ее слиться с высшей бюрократией, а также тщетность попытки “посредничества между трудом и капиталом” (служба Лыжина у Кумачева) (“Политический роман”, Р. Ж., 24 июня, 2 и 4 июля). В галерее типов Боборыкина “есть живущие, доживающие, есть нарождающиеся... пережившие”, “недостает только тех, которыми... живут все остальные” (М.Н.Мазаев, “Смотр современникам”, Кн. Нед., N 9).

Вл.С.Соловьев — “Буддийское настроение в поэзии” (Сочинения гр. А.Голенищева-Кутузова. 2 тома, СПб., 1894) (Вест. Евр., NN 5—6). “Безнадежность” как главное настроение таит в себе опасность “культа смерти” и “проповеди бездушия”. Другую точку зрения высказал Пл.Краснов: Голенищев-Кутузов, как…

Вл.С.Соловьев — “Буддийское настроение в поэзии” (Сочинения гр. А.Голенищева-Кутузова. 2 тома, СПб., 1894) (Вест. Евр., NN 5—6). “Безнадежность” как главное настроение таит в себе опасность “культа смерти” и “проповеди бездушия”.

Другую точку зрения высказал Пл.Краснов: Голенищев-Кутузов, как и Апухтин, изображает “страдания жизни сердца и ума”, его поэзия свидетельствует, что в обществе “явилось уже сознание, что узко личная, эгоистическая жизнь... носит в себе свое отрицание” (“Поэт одиночества”, Тр., N 8).

В.А.Гольцев — “Несколько замечаний о натурализме в искусстве” (Р. Мысль, N 6). Если не останавливаться “на однородностях и крайностях” школы, а взять “более выгодную позицию” в лице Тэна или Золя, то задачею натурализма будет “изображение не случайных, а типических явлений”, их анализ и обобщение; кроме…

В.А.Гольцев — “Несколько замечаний о натурализме в искусстве” (Р. Мысль, N 6). Если не останавливаться “на однородностях и крайностях” школы, а взять “более выгодную позицию” в лице Тэна или Золя, то задачею натурализма будет “изображение не случайных, а типических явлений”, их анализ и обобщение; кроме того “эта теория вовсе не так далека от идеализма, как думают ее представители”.

М.О.Меньшиков — цикл статей “Думы о счастье” (Кн. Нед., NN 3—6). Главный тезис: личное самоусовершенствование является “основным законом пересоздания мира” и “само по себе есть цель”; противопоставление материалистической теории прогресса как “служения телу” “истинному” прогрессу, т.е. “служению”…

М.О.Меньшиков — цикл статей “Думы о счастье” (Кн. Нед., NN 3—6). Главный тезис: личное самоусовершенствование является “основным законом пересоздания мира” и “само по себе есть цель”; противопоставление материалистической теории прогресса как “служения телу” “истинному” прогрессу, т.е. “служению” душе, “богослужению”, “общенародное искусство” должно прийти на смену “сословному”.

А.Скабичевский возражал, что “безоблачному счастью” “избранников” Меньшикова, укрывшихся от городской культуры в деревне, могут помешать “объективные условия” в виде чумы и холеры. Идеализируя допетровскую старину, Меньшиков забывает, что городская, “западная” цивилизация несет не одни отрицательные стороны, а вносит “новую струю счастья”, смягчает нравы (Нов., 26 мая, 2, 9 июня).

И.Е.Репин — “Заметки художника (Письма из-за границы)” (Кн. Нед., N 6). Импрессионизм, “освежив искусство от рутинного академического направления”, “заметно вырождается”, сходя на эксцентричности, “кричащие эффекты”, “условную радужную раскраску точками и штрихами”.

И.Е.Репин — “Заметки художника (Письма из-за границы)” (Кн. Нед., N 6). Импрессионизм, “освежив искусство от рутинного академического направления”, “заметно вырождается”, сходя на эксцентричности, “кричащие эффекты”, “условную радужную раскраску точками и штрихами”.

В мае-июне В.Г.Короленко добивается разрешения на издание газеты “Волжское слово” в Нижнем Новгороде, но получает отказ от Главного управления по делам печати (“В.Г.Короленко в воспоминаниях современников”. М., 1962, с. 189 и 571). “А кажется, что можно было повести это дело удачно,— записал В.Г.Короленко…

В мае-июне В.Г.Короленко добивается разрешения на издание газеты “Волжское слово” в Нижнем Новгороде, но получает отказ от Главного управления по делам печати (“В.Г.Короленко в воспоминаниях современников”. М., 1962, с. 189 и 571). “А кажется, что можно было повести это дело удачно,— записал В.Г.Короленко 7 августа,— и я намерен опять и опять возобновлять шаги в этом направлении. Провинциальная печать — дело с будущим, и притом хорошим... Дело не удалось, но едва о нем пронесся слух,— и я до сих пор еще получаю статьи, корреспонденции и запросы о газете” (В.Г.Короленко. Письма к П.С.Ивановской. М., 1930, с. 61).

Е.А.Баратынский — Полн. собр. сочинений. С портретом автора, биографией и его письмами. Киев, 1894, тираж — 5050. Н.К.Михайловский в не подписанной рецензии оспаривает суждение С.А.Андреевского (“Литературные чтения”) о том, что Баратынский является “забытым писателем” из-за глубины его поэзии,…

Е.А.Баратынский — Полн. собр. сочинений. С портретом автора, биографией и его письмами. Киев, 1894, тираж — 5050.

Н.К.Михайловский в не подписанной рецензии оспаривает суждение С.А.Андреевского (“Литературные чтения”) о том, что Баратынский является “забытым писателем” из-за глубины его поэзии, “мало понятной толпе”, и “недоброжелательства критики”, в частности, Белинского. По мнению Михайловского, именно этот “великий критик” сразу определил, что “несмотря на вражду к мысли” Баратынский “по натуре своей призван быть поэтом мысли”. Баратынский признавался, что “боится нажить себе врагов” и не верит в возможность влиять “болтаньем”, т.е. поэзией, “на людское естество”. “Этих двух причин совершенно достаточно для того, чтобы обрезать крылья даже у самого крупного таланта”, обречь его “на роль бесплодной смоковницы, и никакая красота формы не спасет его от быстрого забвения... Так случилось с Баратынским” (Р. Бог., N 8, Нов. Кн.).