Летопись

24 марта отмечалось 35-летие литературной деятельности А.М.Скабичевского. К участию в юбилейном торжестве не был допущен А.Л.Волынский, как враг демократической критики 60-х годов, преемником которой считал себя А.М.Скабичевский. “Инцидент с Волынским” обсуждался на страницах печати: в “Книжках…

24 марта отмечалось 35-летие литературной деятельности А.М.Скабичевского. К участию в юбилейном торжестве не был допущен А.Л.Волынский, как враг демократической критики 60-х годов, преемником которой считал себя А.М.Скабичевский. “Инцидент с Волынским” обсуждался на страницах печати: в “Книжках Недели” (N 4, Из лит. мира) виновными были признаны обе стороны. “Новое время”, “Московские ведомости”, “Сын отечества” и др. заявили о нетерпимости либерального лагеря. Этой же теме были посвящены “Письмо в редакцию” А.Волынского и его статья “Вражда и борьба партий” (С. Вест., N 4 и 5). В первом — Волынский приводил текст своего поздравительного письма юбиляру с признанием его литературных заслуг и терпимого отношения к чужим воззрениям. Во второй — утверждал, что “утилитарная гражданственность” превращается в “тиранию, преследующую всякое свободное научное и философское искание”. И.А.Гофштеттер защищал право организаторов юбилея, на котором не было “ни князя Мещерского, ни Льва Тихомирова”, воспрепятствовать присутствию и А.Волынского, проповедующего, что Чернышевский положил начало литературному движению, “растлевающему прогресс и принижающему искусство” (“Свобода мнений и проступки слова”, Р.Ж., 9 апр.).

27 марта А.П.Чехов пишет А.С.Суворину: “...толстовская мораль перестала меня трогать... Во мне течет мужицкая кровь, и меня не удивишь мужицкими добродетелями... Но толстовская философия сильно трогала меня, владела мною лет 6—7, и действовали на меня не основные положения, которые были мне известны…

27 марта А.П.Чехов пишет А.С.Суворину: “...толстовская мораль перестала меня трогать... Во мне течет мужицкая кровь, и меня не удивишь мужицкими добродетелями... Но толстовская философия сильно трогала меня, владела мною лет 6—7, и действовали на меня не основные положения, которые были мне известны и раньше, а толстовская манера выражаться, рассудительность и, вероятно, гипнотизм своего рода. Теперь же во мне что-то протестует; расчетливость и справедливость говорят мне, что в электричестве и паре любви к человеку больше, чем в целомудрии и в воздержании от мяса. Война и зло и суд зло, но из этого не следует, что я должен ходить в лаптях и спать на печи вместе с работником и его женой и проч., и проч... Очень возможно и очень похоже на то, что русские люди опять переживут увлечение естественными науками и опять материалистическое движение будет модным” (т. 5, с. 283—284).

Н.К.Михайловский — “О гр. Л.Н.Толстом” [в цикле “Литература и жизнь”] (Р. Бог., N 3). В связи с разговорами об упадке литературы напоминает о “великом писателе земли русской”, “равного которому нет ни в одной из современных литератур, даже самых богатых”, каждое слово Толстого “раздается по всему цивилизованному…

Н.К.Михайловский — “О гр. Л.Н.Толстом” [в цикле “Литература и жизнь”] (Р. Бог., N 3). В связи с разговорами об упадке литературы напоминает о “великом писателе земли русской”, “равного которому нет ни в одной из современных литератур, даже самых богатых”, каждое слово Толстого “раздается по всему цивилизованному миру”, перед его “настоящей, простой смелостью” “меркнет крикливый, деланный “натурализм” Эмиля Золя”. При этом в состав толстовской “художественной красоты” входят два элемента: “правдивость изображения действительности, как она есть, без прикрас и урезок, и оценка ее с точки зрения известного нравственно-политического принципа или идеала”, того, что Боборыкин презрительно именует “морально-цивическими мотивами”.

В мартовском номере “Вестника Европы”, в разделе “Литературное обозрение”, по поводу четвертого сборника Н.Г.Чернышевского “Заметки о современной литературе. 1856—1862” (СПб., 1894) — без указания автора — говорится о возникшей в последнее время “странной, ожесточенной вражде” к “преданию” 60-х…

В мартовском номере “Вестника Европы”, в разделе “Литературное обозрение”, по поводу четвертого сборника Н.Г.Чернышевского “Заметки о современной литературе. 1856—1862” (СПб., 1894) — без указания автора — говорится о возникшей в последнее время “странной, ожесточенной вражде” к “преданию” 60-х годов, вражде, свидетельствующей об “историческом невежестве” и “современном литературном упадке”.

Пл.Краснов — “В поисках идеала” (Тр., NN 2—3). Хотя изображение “идеального героя” “составляет высшую цель художественного творчества”, их нет у “самых симпатичных и талантливейших из наших современных писателей, г.г. Короленко и Чехова”, в отличие от Потапенко (“На действительной службе”) и Боборыкина…

Пл.Краснов — “В поисках идеала” (Тр., NN 2—3). Хотя изображение “идеального героя” “составляет высшую цель художественного творчества”, их нет у “самых симпатичных и талантливейших из наших современных писателей, г.г. Короленко и Чехова”, в отличие от Потапенко (“На действительной службе”) и Боборыкина (“Василий Теркин”). Короленко “занимается “этнографической” беллетристикой, изображая... сибирских дикарей, бродяг, преступников или просто русских мужиков... или совершенно исключительные психологические случаи, вроде слепого музыканта, или детской психологии”. “Чехов посвятил себя описанию будничной жизни и будничных людей”, “больных, надорванных, подавленных, слабовольных”. Причину распространения “неидеального героя” критик видит в натуралистических традициях времен Гоголя и Щедрина, в привычке развенчивать своего героя и в условиях русской жизни, где “нет геройских дел”.

Сборник “Русские символисты”. Вып. 1. Валерий Брюсов и А.Л.Миропольский. М., 1894, тираж — 200. В предисловии издатель В.А.Маслов [В.Я.Брюсов] пишет: “Нисколько не желая отдавать особого предпочтения символизму и не считая его... “поэзией будущего”, я просто считаю, что и символическая поэзия имеет…

Сборник “Русские символисты”. Вып. 1. Валерий Брюсов и А.Л.Миропольский. М., 1894, тираж — 200. В предисловии издатель В.А.Маслов [В.Я.Брюсов] пишет: “Нисколько не желая отдавать особого предпочтения символизму и не считая его... “поэзией будущего”, я просто считаю, что и символическая поэзия имеет свой raison d'étre... Цель символизма — рядом сопоставленных образов как бы загипнотизировать читателя, вызвать в нем известное настроение”.

“Название “Русские символисты” выдумано не мной,— писал В.Я.Брюсов П.П.Перцову в 1895 г.,— да и первый выпуск показывает, что я вовсе не стремился писать непременно необыкновенные вещи... Я просто видел в символизме новое спасительное течение...” (ЛН, т. 98, кн. I, с. 667).

“Тощая книжечка, в 44 страницы, содержит в себе 22 стихотворения двух доморощенных декадентов. И по форме, и по содержанию — это не то подражания, не то пародии на наделавшие в последнее время шуму стихи Метерлинка и Малларме” (Пл.К[раснов], Вс. Иллюстр., N 18, 30 апр.). Рецензент, подписавшийся псевдонимом “Иванушка Дурачок” в заметке “Московские символисты” отмечал, что сборник доставит наслаждение ценителям “литературных курьезов”, “любящих расширить селезенку здоровым смехом”, но в нем есть “два-три звучных и милых стихотвореньица”, написанных Брюсовым, который “не выдержал шутовского тона, потому, что он человек не без дарованьица” (Н. Вр., 10 марта).

“Нас разобрали в “Новом времени”,— записал Брюсов 13 марта.— Конечно, что до меня, мне это очень лестно, тем более, что обо мне отозвались, как о человеке с дарованием. Чувствую себя истинным поэтом” (В.Брюсов. Дневники. М., 1927, с. 16).

“Если гг. Брюсов и Миропольский — не вымышленные, а действительно существующие в белокаменной лица,— то им дальше парижского Бедлама или петербургской больницы св. Николая идти некуда” (Кор А-н [А.Коринфский], Сев., N 21, 22 мая). Некто “Бенедикт” назвал сборник “убежищем для неизлечимых декадентов и символистов” (“Звезда”, N 13, 27 марта).

В язвительно-иронической рецензии Вл.С[оловьев] писал о “Русских символистах”: “Эта тетрадка имеет несомненные достоинства: она не отягощает читателя своими размерами и отчасти увеселяет своим содержанием... В словах “созвучий розы на куртинах пустоты” и “окна снов бессвязных” можно видеть хотя и символическое, но довольно верное определение этого рода поэзии... Общего суждения о г. Валерии Брюсове нельзя произнести, не зная его возраста. Если ему не более 14 лет, то из него может выйти порядочный стихотворец, а может и ничего не выйти. Если же это человек взрослый, то, конечно, всякие литературные надежды... неуместны” (Вест. Евр., N 8).