Летопись

8 мая Вл.С.Соловьев пишет М.М.Стасюлевичу из Москвы: “Здесь много виделся с Толстым и толстовцами, из которых некоторые... начинают от его полубуддизма переходить к христианству в моем смысле; не теряю надежды и относительно его самого” (Вл.С.Соловьев. Письма, т. 4, Пб., 1923, с. 65).

8 мая Вл.С.Соловьев пишет М.М.Стасюлевичу из Москвы: “Здесь много виделся с Толстым и толстовцами, из которых некоторые... начинают от его полубуддизма переходить к христианству в моем смысле; не теряю надежды и относительно его самого” (Вл.С.Соловьев. Письма, т. 4, Пб., 1923, с. 65).

В начале мая Н.К.Михайловский пишет В.Г.Короленко: “В Питере за самое последнее время творится что-то странное — обыски и аресты, в которых решительно нельзя разобраться. Зеленая молодежь отдувается, как всегда. Но арестован, например, некий Струве, молодой тоже человек, студент, но из подающих надежды…

В начале мая Н.К.Михайловский пишет В.Г.Короленко: “В Питере за самое последнее время творится что-то странное — обыски и аресты, в которых решительно нельзя разобраться. Зеленая молодежь отдувается, как всегда. Но арестован, например, некий Струве, молодой тоже человек, студент, но из подающих надежды молодых старичков,— чисто кабинетный теоретик, много занимавшийся рабочим вопросом. Арестован, говорят, где-то в провинции Натансон... Говорят об открытии тайной типографии в Смоленске, но ни о каких произведениях подпольной печати за последнее время ничего не было слышно. Получил я как-то гектографированный “Рабочий листок” или что-то в этом роде и немедленно уничтожил, как с удовольствием уничтожил бы и все издание, если бы была возможность. В “Листке” этом есть, между прочим, большие похвалы Вашей книге [“В голодный год”]. Похвалы, которые могли бы появиться в любом обыкновенном издании, но это-то и бестактно. Неумный народ эти наши подпольные литераторы” (РГБ, ф. 135, отд. II, карт. 30, ед. 2).

В.Г.Короленко — рассказ “Парадокс” (Р. Бог., N 5); “В борьбе с дьяволом (Эскиз из дорожного альбома)” (Р. Вед., 28 мая): об Армии спасения. Газета “Русская жизнь” (А.Х. “Детские мечты”, 14 июня) упрекала автора в “туманности, неясности” рассказа, в том, что афоризм “Человек создан для счастья, как птица…

В.Г.Короленко — рассказ “Парадокс” (Р. Бог., N 5); “В борьбе с дьяволом (Эскиз из дорожного альбома)” (Р. Вед., 28 мая): об Армии спасения.

Газета “Русская жизнь” (А.Х. “Детские мечты”, 14 июня) упрекала автора в “туманности, неясности” рассказа, в том, что афоризм “Человек создан для счастья, как птица для полета” уводит из мира действительности в мир “фантазий” и “воздушных замков”. Недоумевает и литературный обозреватель “Русских ведомостей” (16 июня): “Что хотел сказать своим афоризмом несчастный урод, в устах которого фраза о счастье как об одном из неотъемлемых свойств человеческой природы звучит горькой насмешкой?”. Критик “Русского обозрения” (1895, N 1, “Летопись современной беллетристики”) находил, что “бытовая сторона” свидетельствует о “мастерстве талантливого художника”, философская же не удалась, ибо непонятно “роковое значение” афоризма калеки. Лишь рецензент “Книжек Недели” (N 6) в заметке “Для чего создан человек? Афоризм или парадокс” поддерживает формулу Короленко и называет рассказ счастливым исключением в современной беллетристике с ее “захватывающими” любовными романами.

24 сентября В.Г.Короленко писал П.С.Ивановской по поводу своего рассказа: “Жизнь вообще, в самых мелких и самых крупных своих явлениях, кажется мне проявлением общего великого закона, главные основные черты которого — добро и счастие... Только это я и пытался сказать своим парадоксом, но собственная душа моя в это время была еще так же изломана [смертью дочери], как мой несчастный философ. И поэтому эта... мысль оказалась как-то непроизвольно с такими пессимистическими придатками,— что в общем выводе рождает недоумение и вопрос” (“Избр. письма”, т. 3, М., 1936, с. 85).

Н.Г.Гарин — “Деревенские панорамы” (Р. Бог., NN 1—3, 5). “Мрачность и безотрадность” картины, нарисованной Н.Гариным, отмечает А.Скабичевский, указывая на принадлежность очерков к “аскетическому” типу творчества (“одни только документальные снимки с действительности”), на который “отваживаются…

Н.Г.Гарин — “Деревенские панорамы” (Р. Бог., NN 1—3, 5).

“Мрачность и безотрадность” картины, нарисованной Н.Гариным, отмечает А.Скабичевский, указывая на принадлежность очерков к “аскетическому” типу творчества (“одни только документальные снимки с действительности”), на который “отваживаются лишь очень немногие мученики русского слова, вроде Решетникова и Глеба Успенского” (Нов., 3 марта). Рецензент Д.М. писал, что в “Деревенских панорамах” картина получилась мрачнее, чем того желал автор, и далеко не совсем верной, так как “импрессионистическая манера описания” не позволяет Гарину “соблюдать основные законы перспективы и заслоняет случайными явлениями события деревенской жизни” (Р. Вед., 16 июня). “Автор с каким-то наслаждением боли останавливается на мрачных сторонах народной жизни. Для него везде на первый план выступают невежество, дикость, зверообразие этой жизни...” (Р. Мысль, N 4, Библиограф. Отд.).

В.А.Гольцев — “А.П.Чехов (Опыт литературной характеристики)” (Р. Мысль, N 5). Отводя Чехову “одно из наиболее выдающихся мест” среди современных беллетристов, отметив “расширение круга наблюдений” и “углубление содержания” в последних произведениях (“Рассказ неизвестного человека”, “Бабье…

В.А.Гольцев — “А.П.Чехов (Опыт литературной характеристики)” (Р. Мысль, N 5). Отводя Чехову “одно из наиболее выдающихся мест” среди современных беллетристов, отметив “расширение круга наблюдений” и “углубление содержания” в последних произведениях (“Рассказ неизвестного человека”, “Бабье царство”), Гольцев полагает, что “расцвет его литературной деятельности лежит еще в будущем”. Оспорив обычные упреки критики в отсутствии “стройного мировоззрения”, замечает, что Чехов никогда не служил “общественной неправде”. Однако признает “недостаток мужественных, призывных нот”, так как Чехов — “объективный художник”, “художник-человек”, а не “пророк освобождения”, не “художник-гражданин”; “его пессимистическое мировоззрение не принимает гнетущего характера”, ибо он “любит и человека, и природу”.

М.Метерлинк — “Слепые” (С. Вест., N 5) в переводе и с предисловием Н.Минского, который разъясняет, что в пьесе “изображена судьба современного человечества, состарившегося, бессильного, пустившегося в поиски за истиной и беспомощно коченеющего в ожидании смерти”. Декадентство, несмотря на свои…

М.Метерлинк — “Слепые” (С. Вест., N 5) в переводе и с предисловием Н.Минского, который разъясняет, что в пьесе “изображена судьба современного человечества, состарившегося, бессильного, пустившегося в поиски за истиной и беспомощно коченеющего в ожидании смерти”.

Декадентство, несмотря на свои “уродливые” и “смешные” крайности, все громче заявляет свои права на существование и “требует к себе серьезного внимания”: “...отпор, каким встретило декадентство русская критика, несомненно парализовал его успех в нашей литературе, но тем не менее и наша поэзия, и наша музыка, и наша живопись в особенности подпали под общеевропейское настроение” (“Защита символизма и новая трагедия Метерлинка”, Кн. Нед., N 6, с. 268).

М.О.Меньшиков — “Старые и молодые таланты” (Кн. Нед., N 5). “Единственный великий из живых писателей [Толстой] потерян собственно для литературы”, но находится “на верном пути” философских, религиозных и моральных исканий; у остальных, старых и молодых, “отсутствует верховное, внутреннее сознание”,…

М.О.Меньшиков — “Старые и молодые таланты” (Кн. Нед., N 5). “Единственный великий из живых писателей [Толстой] потерян собственно для литературы”, но находится “на верном пути” философских, религиозных и моральных исканий; у остальных, старых и молодых, “отсутствует верховное, внутреннее сознание”, вырабатываемое совестью. Среди “восходящего поколения” выделяет Чехова и Короленко.