Летопись

Л.Толстой — повесть “Хозяин и работник” (С. Вест., N 3). Только в течение марта повесть вышла 9-ю изданиями и была перепечатана почти всеми русскими газетами. “В первые же дни публика расхватала несколько изданий”, несколько сот тысяч и даже миллионов экземпляров, если считать перепечатку в газетах (Кн.…

Л.Толстой — повесть “Хозяин и работник” (С. Вест., N 3).

Только в течение марта повесть вышла 9-ю изданиями и была перепечатана почти всеми русскими газетами. “В первые же дни публика расхватала несколько изданий”, несколько сот тысяч и даже миллионов экземпляров, если считать перепечатку в газетах (Кн. Нед., N 5, с. 172).

Посылая повесть Н.Н.Страхову, Л.Толстой писал 14 января: “Я так давно не писал ничего художественного, что, право, не знаю, что вышло. Писал я с большим удовольствием...” (т. 68, с. 15).

Многочисленные критические отзывы единодушны в признании огромной художественной силы Толстого. Повесть произвела “значительную сенсацию”, вызвав преимущественно “похвалы и восторги” (В.Чуйко, Од. Л., 16 июня). Но в оценке идейного содержания произведения обозначились разногласия. Ю.Николаев [Говоруха-Отрок]: рассказ Толстого — свидетельство глубокой патриархальности и религиозности русского народа, воспитанного “вековыми церковными воздействиями”. И даже “грубая вера” кулака Брехунова является “недосягаемым идеалом” для неверующей интеллигенции (Моск. Вед., 9, 16, 23 марта, 6, 14, 20 апр.). Рецензент “Русского обозрения” (N 4) также увидел в “скромном, забитом работнике Никите” “русскую истину”, представителя “тихого, скромного, глубоко верующего православного русского народа”, а в позиции Толстого — “спасительную и плодотворную” “любовь к человеку”, в отличие от “риторической” “любви к человечеству”, которую проповедуют либералы. Аналогично истолкован образ Никиты, “здорового русского мужика со здоровым русским мировоззрением”, и М.Южным [М.Г.Зельмановым] (Гражд., 18 марта). М.О.Меньшиков поддерживает философию непротивления как “великий принцип” жизни: “именно кроткие Никиты” являются “истинными создателями как нравственной, так и умственной культуры”, а не “поэты-хищники”, воспевающие “борьбу”, т.е. разрушение жизни (Кн. Нед., N 5). “Великий писатель во всеоружии своего могучего таланта” показал “смирение гордости”, “нравственное возрождение” и “единодушное братство”, независимое от социального положения — “в виду неминуемой смерти” (А.Скабичевский, Нов., 16 марта). А.А.Козлов не увидел в повести “единого художественного целого”, ибо Толстой задался религиозно-моральными целями по преимуществу, а также “злоупотребил” подробностями крестьянского быта, речи и т.д. (Вопр. Фил. и Псих., N 3; в N 5 редакция поместила ст. М.А.Б-ча, оспаривающего суждения А.А.Козлова).

Против философии непротивления, отразившейся в “Хозяине и работнике”, выступила либеральная и демократическая печать. Толстой ошибочно рассчитывает “путем устрашения смертью” направить человечество “на путь морали самопожертвования” (Л.Е.Оболенский, Од. Л., 21 марта). Фатализм Никиты — в его положении не самостоятельного землевладельца, а батрака, для которого характерны “равнодушие, апатичное спокойствие, холодная покорность” (Д. М., Р. Вед., 30 марта). А.Б[огданович] находит, что рассказ “растянут”; изображая “двух приматов, почти дикарей”, Толстой “хочет уверить нас, что в минуту смерти их осияла правда... Нет, при всем уважении к великому художнику, мы не верим ему как обладателю истины” (Мир Б., N 4). Н.К.Михайловский, признав, что своими художественными достоинствами рассказ “напоминает лучшую пору литературной деятельности” Толстого, оспаривает вывод, который вытекает из рассказа — “батраком лучше быть, чем хозяином... Боюсь, что ни хозяева, ни батраки не поверят гр. Толстому” (Р. Бог., N 3). Еще резче возразил Толстому М.А.Протопопов: задача человечества состоит не в том, чтобы “хорошо умереть”, а в том, чтобы “хорошо прожить”, для чего нужна не “пассивная сила долготерпения”, а “жажда проявить свою личность в активных, ответственных действиях” (“Удобная мораль”, Р. Бог., N 4). Л.С[лонимский], отметив огромное мастерство Толстого, указывает, что возвеличенное в рассказе “душевное спокойствие” Никиты объясняется тем, что он не сознает “бессмысленности и неправильности своей жизни” (Вест. Евр., N 5).

А.И.Эртель пишет В.А.Гольцеву 15 марта: “И какой нам дан урок... здоровым, великолепным по реализму и силе изобразительности рассказом Л.Н.Толстого... Ни на секунду не упуская нравственной нити произведения... он с огромной силой воображения рисует самые мелкие черты конкретной действительности, не боится восстановлять перед читателем самые простые подробности этой действительности — видно, что, помимо всяких целей, любит в себе такую самодовлеющую изобразительность, что ему такой изобразительный рисунок самому доставляет художественное наслаждение. Мы же, несчастливые, либо совершенно изгоняем цель из наших работ (“Три года”), либо, гоняясь за этой целью, совсем утрачиваем вкус к самодовлеющей изобразительности (твой покорный слуга)” (Записки отд. рук. б-ки им. В.И.Ленина. Вып. 8. М., 1941, с. 94).

1 апреля В.Я.Брюсов писал П.П.Перцову: “Читали ли Вы толки о “Хозяине и работнике” и о пов. Чехова “Три года”. Читали, конечно, знаете! Всякий считает своим долгом сказать что-нибудь... На меня эти толки производят самое неприятное впечатление. Учиться надо всем этим критикам, именно из тех самых произведений, которые они разбирают! ... Мы всегда только критикуем, а не читаем, ищем ошибок, а не прекрасного”. 14 июня: ““Хозяин и работник” мне кажется прекрасным, блуждание по степи трагичным, а заключительные слова привели меня в какой-то экстаз” (“Письма В.Я.Брюсова к П.П.Перцову”, М., 1927, с. 18—19, 29).

В начале марта В.Я.Брюсов пишет П.П.Перцову: “...Кроме Бальмонта я не знаю другого мало-мальски подающего надежды молодого поэта (исключая триумвират Минский, Мережковский и Фофанов). Многие пишут мило, красиво (Льдов), но они безнадежны... Современной поэзии недостает центрального светила...…

В начале марта В.Я.Брюсов пишет П.П.Перцову: “...Кроме Бальмонта я не знаю другого мало-мальски подающего надежды молодого поэта (исключая триумвират Минский, Мережковский и Фофанов). Многие пишут мило, красиво (Льдов), но они безнадежны... Современной поэзии недостает центрального светила... Недавно еще можно было заимствовать свет от Надсона...” (ЛН, т. 98, кн. I, с. 650).

Выходит сборник Общества любителей российской словесности “Почин”. М., 1895, тираж — 2150. (Чехов “Супруга”, Л.Н.Толстой “Три притчи”, статьи П.Д.Боборыкина, А.Н.Веселовского, И.И.Иванова, Н.И.Стороженко и др.). Н.К.Михайловский в неподписанной рецензии обращается к Л.Толстому, который в…

Выходит сборник Общества любителей российской словесности “Почин”. М., 1895, тираж — 2150. (Чехов “Супруга”, Л.Н.Толстой “Три притчи”, статьи П.Д.Боборыкина, А.Н.Веселовского, И.И.Иванова, Н.И.Стороженко и др.).

Н.К.Михайловский в неподписанной рецензии обращается к Л.Толстому, который в “Трех притчах” развенчивает “науку и искусство нашего времени”, объявляя и свои лучшие произведения “потворством разврату”: “Граф! вы слава и гордость русской литературы как художник; мы, осмеливающиеся иногда возражать вам... мы вам не уступим, и не за себя становится нам стыдно при чтении ваших притч” (Р. Бог., N 5). “Прекрасно и правдиво написанный рассказ” Чехова “Супруга” показывает, что в образованном обществе исчезает тип женщины “религиозной, доброй, любящей” (Ю.Николаев [Ю.Н.Говоруха-Отрок], Моск. Вед., 27 апр.).

Г.Гауптман — “Ганнеле”, СПб., 1895, тираж — 200. “Книжку Гауптмана “Ганнеле” я купил и прочел...— пишет М.В.Нестеров А.А.Турыгину 23 апреля,— жанр этот уже не первый год разрабатывается живописцами, этот слащаво-сентиментальный образ Христа среди “добрых” поселян и проч. часто встречается и у немцев,…

Г.Гауптман — “Ганнеле”, СПб., 1895, тираж — 200.

“Книжку Гауптмана “Ганнеле” я купил и прочел...— пишет М.В.Нестеров А.А.Турыгину 23 апреля,— жанр этот уже не первый год разрабатывается живописцами, этот слащаво-сентиментальный образ Христа среди “добрых” поселян и проч. часто встречается и у немцев, и у французов. Во всяком случае, в этом подходе нет того глубокого чувства поэзии, которое замечается в так называемых “мистериях”,— это “модерно”, хотя и не лишено талантливости” (“Письма”, Л., 1988, с. 133).

И.Н.Потапенко — очерк “Клавдия Михайловна” (Р. Мысль, N 3). Потапенко “льстит интеллигентной толпе”, требующей “во что бы то ни стало воспеть “подвиг” женщин-врачей” (М.Южный, Гражд., 28 марта). Вполне заслуженная “ода или гимн в честь русских женщин-врачей” (А.Скабичевский, Нов., 18 мая).

И.Н.Потапенко — очерк “Клавдия Михайловна” (Р. Мысль, N 3).

Потапенко “льстит интеллигентной толпе”, требующей “во что бы то ни стало воспеть “подвиг” женщин-врачей” (М.Южный, Гражд., 28 марта). Вполне заслуженная “ода или гимн в честь русских женщин-врачей” (А.Скабичевский, Нов., 18 мая).

П.Перцов — “Письма о поэзии”. “Волжский вестник” 1893—1894 гг.”. СПб., тип. Б.М.Вольфа, 1895, тираж — 200. Напоминает о правах “свободных художников”, которые признавались “поэтами старой школы” Фета, в противовес современным, стремящимся к “битве пылающей” (Н.Минский). “Впрочем за последнее время…

П.Перцов — “Письма о поэзии”. “Волжский вестник” 1893—1894 гг.”. СПб., тип. Б.М.Вольфа, 1895, тираж — 200. Напоминает о правах “свободных художников”, которые признавались “поэтами старой школы” Фета, в противовес современным, стремящимся к “битве пылающей” (Н.Минский). “Впрочем за последнее время мытная волна тенденции начинает спадать — с развитием художественного вкуса и художественного чутья” (с. 42).