Летопись

18 июня В.Г.Короленко пишет А.С.Короленко: “От Соболевского получил письмо по поводу моих фельетонов. “Пишите, пишите и пишите!” Он говорит, что в Москве “все читают и все довольны”, думает, что “несомненно читают и те, от кого зависит изменение к лучшему изображаемых мною порядков”... Говорит, между…

18 июня В.Г.Короленко пишет А.С.Короленко: “От Соболевского получил письмо по поводу моих фельетонов. “Пишите, пишите и пишите!” Он говорит, что в Москве “все читают и все довольны”, думает, что “несомненно читают и те, от кого зависит изменение к лучшему изображаемых мною порядков”... Говорит, между прочим, что ему особенно нравится общий тон, “правдивый, без ламентаций и восклицательных знаков”, производящий “впечатление неотразимой правды” (т. 10, с. 160).

Между 20 и 27 июня в Саратове состоялось совещание членов нелегальной организации “Народное право”, в котором приняли участие Н.К.Михайловский и В.Г.Короленко. Революционер-народник Н.С.Тютчев пишет в своих воспоминаниях: “Задачей минуты тогда являлось создание подпольного органа — газеты, насколько…

Между 20 и 27 июня в Саратове состоялось совещание членов нелегальной организации “Народное право”, в котором приняли участие Н.К.Михайловский и В.Г.Короленко. Революционер-народник Н.С.Тютчев пишет в своих воспоминаниях: “Задачей минуты тогда являлось создание подпольного органа — газеты, насколько возможно приближающейся по своему влиянию на общественное мнение к герценовскому “Колоколу” ...Состав редакции и сотрудников был по тому времени выдающийся: полновластным редактором был Н.К.Михайловский, на обязанности которого были и передовицы; В.Г.Короленко (“долго отнекивался”, “заявив себя нереволюционером”), Н.Ф.Анненский, П.Ф.Николаев, А.И.Богданович и М.А.Плотников (автор “Манифеста” “Народного права”) согласились быть постоянными ближайшими сотрудниками; вопрос о терроре не ставился, так как вызвал бы “разномыслие” (“В.Г.Короленко в воспоминаниях современников”, М., 1962, с. 85—88).

В конце мая в Туркестанском крае появились первые случаи холеры, которая в течение июня распространилась по Закавказью и Поволжью. Холерные беспорядки возникли в Астрахани, в Саратове, в Хвалынске, в слободе Покровский и в других местах. “К глубочайшему сожалению”,— писал внутренний обозреватель…

В конце мая в Туркестанском крае появились первые случаи холеры, которая в течение июня распространилась по Закавказью и Поволжью. Холерные беспорядки возникли в Астрахани, в Саратове, в Хвалынске, в слободе Покровский и в других местах. “К глубочайшему сожалению”,— писал внутренний обозреватель “Русской мысли” (N 7),— темная масса остается во многих еще местах России такою же темною, какою была шестьдесят лет назад, при первом появлении у нас холеры в 1830 г. Как тогда, так и теперь она верит всяким нелепым слухам... волнуется, дико безумствует, чему примеры мы видели в Астрахани и через несколько дней потом в Саратове... В обоих городах толпы, возбужденные бессмысленными толками, разгромили и сожгли холерные больницы, разбили полицейский дом (в Саратове), избивали врачей, фельдшеров и сестер милосердия, причем дело не обошлось и без убийства, громили частные квартиры врачей”.

25 июня А.П.Чехов писал А.С.Суворину о холере: “Гнусная гостья. После голодовки она должна бы в сущности жестоко потрепать приволжский край, но этого не будет. На будущее взираю я без печали и без боязни. Холера asiatica делает широкие скачки, но она вяла и нерешительна, как Подколесин. Что-нибудь из двух: или она вырождается, или же поддается культуре” (т. 5, с. 84).

Н.Г.Гарин — “Несколько лет в деревне” (Р. Мысль, NN 3—6). Жена писателя Н.В.Михайловская вспоминала, что в очерках рассказана подлинная история, произошедшая в середине 80-х гг. в их имении Гундуровка. Конфликт вызван тем, что Гарин-Михайловский задался целью гундуровских крестьян, “переписавшихся…

Н.Г.Гарин — “Несколько лет в деревне” (Р. Мысль, NN 3—6).

Жена писателя Н.В.Михайловская вспоминала, что в очерках рассказана подлинная история, произошедшая в середине 80-х гг. в их имении Гундуровка. Конфликт вызван тем, что Гарин-Михайловский задался целью гундуровских крестьян, “переписавшихся в мещане”, “вернуть... к земле, к общине”, “научив... более культурной обработке земли”. Рукопись была прочитана и одобрена в кружке писателей (Н.К.Михайловский, Г.И.Успенский, Н.Н.Златовратский, К.М.Станюкович) и передана Михайловским в редакцию “Русской мысли”, где он в то время постоянно сотрудничал (“Как Н.Г. стал писателем Н.Гариным”, РНБ. Ф. 1000).

“Петербургская газета” (21 марта) оценила очерки “Несколько лет в деревне” как “нелицеприятное наблюдение”, имеющее “бóльшую цену, чем все тенденциозные разглагольствования Глеба Успенского или г-на Златовратского”. Герой Гарина — “не отвлеченный носитель” “возвышенного идеала” народолюбства, “а живой человек, имеющий достоинства и слабости”; когда крестьяне сожгли его хлеб “все гуманные идеи куда-то улетучились и разгулялась зверская натура дикого самодура” (А.Скабичевский, Нов., 16 июля). Гарин предстает “человеком мятущимся, алчущим правды” (М.О.Меньшиков, Кн. Нед., N 4, с. 189).

27 октября А.П.Чехов писал А.С.Суворину: “Прочтите... “Несколько лет в деревне” Гарина. Раньше ничего подобного не было в литературе в этом роде по тону и, пожалуй, искренности. Начало немножко рутинно и конец приподнят, но зато середка — сплошное наслаждение. Так верно, что хоть отбавляй” (т. 5, с. 126).

Д.Мамин-Сибиряк — роман “Золото” (С. Вест., NN 1—6). М.К[уплет]ский утверждал, что изображенная Маминым жизнь рабочих золотых промыслов отошла в далекое прошлое (Сын От., 4 июня). М.Южный [М.Г.Зельманов] писал, что Мамин-Сибиряк возрождает “народническую традицию в изображении жизни народа”,…

Д.Мамин-Сибиряк — роман “Золото” (С. Вест., NN 1—6).

М.К[уплет]ский утверждал, что изображенная Маминым жизнь рабочих золотых промыслов отошла в далекое прошлое (Сын От., 4 июня). М.Южный [М.Г.Зельманов] писал, что Мамин-Сибиряк возрождает “народническую традицию в изображении жизни народа”, состоящую в том, чтобы “выкапывать одну только грязь, одну скверность быта и ее делать центром своих произведений” (Гражд., 9 июня). В связи с выходом в конце 1894 г. отдельного издания романа (М., 1895) рецензент “Русского богатства” (1894, N 12) писал: “Запас наблюдений г. Мамина велик и обилен, но порядка в нем мало”; поражает “хладнокровный тон”, каким переданы самые ужасные сцены из жизни рабочих приисков. “Читатель не обогатит свой ум никакими новыми идеями относительно внутренней жизни человека, но он приобретает довольно большой запас новых сведений относительно своеобразного и неизвестного ему мирка наших золотопромышленников и золотоискателей”.

П.Д.Боборыкин — роман “Василий Теркин” (Вест. Евр., NN 1—6). “При низком уровне нашей современной беллетристики роман г. Боборыкина рисуется перед нами положительно каким-то колоссом, напоминая нам давно минувшие годы... и хорошие годы...” (А.Скабичевский, Нов., 16 апр.). Д.Коробчевский в статье…

П.Д.Боборыкин — роман “Василий Теркин” (Вест. Евр., NN 1—6).

“При низком уровне нашей современной беллетристики роман г. Боборыкина рисуется перед нами положительно каким-то колоссом, напоминая нам давно минувшие годы... и хорошие годы...” (А.Скабичевский, Нов., 16 апр.). Д.Коробчевский в статье “Герой нового типа” писал, что Боборыкину не удалось воссоздать “центральное лицо русской жизни”, которому предстоит восторжествовать и над узким кулачеством, и над выродившимся дворянством”; его герой — “победоносный разночинец”, “тип хищника”, с “чутьем не одной поживы”, но и “веяний времени” (Р. Обозр., N 7). А.Волынский назвал роман “широко задуманным, талантливым литературным произведением”, однако выразил неудовлетворенность характером главного героя, “неспособного на настоящий бескорыстный подвиг”, хотя и “взыскующего народного блага” (С. Вест., N 7). Рецензент “Русской мысли” (N 8) находил у Боборыкина подтверждение мысли о том, что “только община и мирской инстинкт... спасают голытьбу от окончательной кабалы богатеев”. М.Южный [М.Г.Зельманов] возмущался тем, что Боборыкин “оклеветал” “высшее сословие государства” — дворянство, возвеличив “крестьянского подкидыша” Теркина (“Клеветническая литература” и “Нечто о “разночинце”, Гражд., 20 мая и 4 июля). В сравнении с “бурсацким кружковым полуневежеством и нахальным строчением” современных “потапенцев”, тут выступает, “если не художник”, то “старательный исследователь и наблюдатель русской действительности” (В.Буренин, Н. Вр., 1 мая). “Идея просвещенной, деятельной и энергичной буржуазии — одна из основных и любимейших тенденций г. Боборыкина” (“Дельцы”, “Китай-город”, “Василий Теркин”) (М.А.Протопопов, “Беллетрист-публицист”, Р. Мысль, N 12). Боборыкин рисует своего героя-разночинца “розовыми красками”, чтобы сохранить свою позицию “шефа либерализма” (Ю.Николаев [Говоруха-Отрок], “Апофеоз разночинца”. Моск. Вед., 23 мая). Попытка создать “героя искусственным путем из дельца-практика на модной подкладке борьбы с лесоистреблением (Д-т [Н.Е.Эфрос], Нов. Дня, 9 июня). Изображает “дальнейшие стадии, через которые прошло “темное царство””, в частности, “вторжение разночинца”, занявшего “культурную позицию” (Дебютант [Г.Н.Жулев], Пб. Газ., 16 июня). К.М[едвед]ский трижды обращался к роману Боборыкина. То находил роман “скучным и неудачным”, несмотря на попытку изобразить homo novus'а — “волгаря, сына народа”, “ищущего не только наживы, но и бессмертия в веках”. То видел личность “типическую современную”, причем не в общероссийском, а в местном масштабе. Наконец, заключил, что Василий Теркин — “торжествующий разночинец”, гаже Колупаева и Дерунова, так как не довольствуется материальным “обдиранием людей”, а, прикрываясь “идейными мотивами”, претендует на их душу (Сев., N 24, 14 июня и N 28, 12 июля; Набл., N 12). Герой “не гонится за алчным зашибанием копейки”, а ищет справедливого распределения прибыли (М.К[уплет]ский, Сын От., 4 июня).

Впоследствии М.Горький писал в “Беседах о ремесле”: “В литературе знал только одну попытку изобразить политически мыслящего купца — Василия Теркина в романе Боборыкина... “Василий Теркин” был признан критикой романом более удачным сравнительно с другими романами этого автора, но мне кажется, что это было признано только потому, что в купце Теркине... критики узнали хорошо знакомого им либерала-интеллигента и обрадовались: “Нашего полку прибыло”,— дикий замоскворецкий житель, купец Островского, переродился почти в европейского буржуа” (т. 25, с. 308).

М.А.Протопопов — “Жертва безвременья” (Повести г. Антона Чехова)” (Р. Мысль, N 6). “Значительный литературный талант” Чехова “не подлежит сомнению”, но “это писатель ищущий и не нашедший, писатель без опоры и без цели”. В творческом пути Чехова Протопопов усматривает “три фазиса”: “беспредметную…

М.А.Протопопов — “Жертва безвременья” (Повести г. Антона Чехова)” (Р. Мысль, N 6). “Значительный литературный талант” Чехова “не подлежит сомнению”, но “это писатель ищущий и не нашедший, писатель без опоры и без цели”. В творческом пути Чехова Протопопов усматривает “три фазиса”: “беспредметную и беспричинную грусть” (“Степь”), “превознесение пессимизма” (“Огни”), “примирение с жизнью” и проповедь “малых дел” (“Скучная история” и все последующие произведения). Критик выражает надежду, что Чехов в будущем проникнет в “царство чистого идеала”, “из индифферентного созерцателя превратился в борца”, ибо его “коробит нравственно всякая ложь жизни, всякая фальшь в человеке”.

С.Волконский — “Художественное наслаждение и художественное творчество” (Вест. Евр., N 6; отд. изд. СПб., 1892, тираж — 1000). “Единственное назначение искусства — заставить полюбить искусство” (“любовь к человеку” — не цель, “а один из результатов”), в этой цели “духовная радость и упокоение”, а не…

С.Волконский — “Художественное наслаждение и художественное творчество” (Вест. Евр., N 6; отд. изд. СПб., 1892, тираж — 1000). “Единственное назначение искусства — заставить полюбить искусство” (“любовь к человеку” — не цель, “а один из результатов”), в этой цели “духовная радость и упокоение”, а не “праздная забава”.

А.Скабичевский откликнулся статьей “Сатурналии последних эстетиков”, в которой выражал удивление, что “подобного рода ультраэстетические эксцентричности” печатаются не в “Русском вестнике”, “Гражданине” или “Московских ведомостях”, а в журнале, где недавно “на первом месте” печатался Салтыков (Нов., 20 авг.). А.Волынский увидел в позиции Волконского “проблески эстетического идеализма”: он полагает, что искусство должно служить “злобе человека”, а не “злобе дня”, но при этом произвольно расчленяет “тенденциозность” и “художественность”. Между тем, “если в произведении нет никакой идеи, оно не может быть художественным” (С. Вест., N 7).